Физиология Кураев

Г.А. Кураев
Автобиография^*

   Родился я в 1937 году. Предвоенные годы. В семье было шестеро детей. Родители были уверены: больше детей — больше счастья в доме.
   Началась война. Отец ушел на фронт. В 1942 году его не стало.
   17-летний брат Владимир в 1943 году был призван в действующую армию. Провожать брата не пошел: уже работал, подпаском, оберегал стадо.
   Началась новая жизнь. Суровая, жестокая, голодная, но интересная и полная оптимизма: впереди, всем было ясно, — Победа. В ней никто, никогда не сомневался, даже когда немцы были в Ростове — столь долго и столь самоуверенно. Мальчишки всегда играли в войну и всегда в боях побеждали… Красные.
   Так и пробыл подпаском до 1945 года, когда был принят в новую семью, бывшего революционера Н.В. Мартынова. Семью, потерявшую в военные годы сына — летчика и дочь.
   Учась в школе, мечтал быть юристом. Но уже тогда надоело общение с уголовным миром. Стал врачом. Основное стремление быть полезным, раньше других оказать помощь, — кредо моей новой семьи. А где это реально можно реализовать? Только в медицине.
   Учеба совмещалась с работой в клинике знаменитого нейрохирурга В.А. Никольского — ученика школы Ш.И. Эмдина. Школы, которая совмещала нейрохирургию с неврологией. Пожалуй, это и ало возможность вырастить плеяду прекрасных специалистов: И.В. 1артиросян, Э.С. Темиров, И.Н. Дьяконова, И.А. Осипова и другие.
   Будущее просматривалось хорошо: впереди аспирантура, интересная работа по нейрохирургии. И вдруг — направление на рабо­ту получил в Чечню, аул Надтеречный. Работа и здесь оказалась интересной, прежде всего своим разнообразием. В районе при­шлось заниматься всем — сыпной тиф, дифтерия, брюшной тиф, туля­ремия, хирургические, терапевтические больные…
   Три года — 1961-1964 — пролетели быстро. Приобрел много друзей, немного врагов. Друзья, среди них и чеченцы, остались друзьями, враги — потерялись.
   Случайно увидел объявление в медицинской газете об аспи­рантуре в Сухуми по специальности «Физиология высшей нервной деятельности». Решил поступать, приехал в Сухуми. Руководитель — профессор Н.И. Лагутина и академик Б.А. Лапин, директор Института экспериментальной медицины АМН СССР, были настолько удивлены появлению совершенно неизвестного им врача, что от­клонили свою кандидатуру и приняли «человека с гор». Эта кличка так и осталась за мной на все годы аспирантуры.
   Интереснейшая работа — исследование высшей нервной дея­тельности обезьян при деструкциях подкорковых структур мозга. Операции на мозге обезьян позволили впервые разработать модель гиперкинезов — насильственных движений рук, туловища, но самое главное — найти способ лечения гиперкинезов воздействием на кору головного мозга. Методика в последующем широко использовалась в Казани И.Н. Дьяконовой, в Ленинграде Бехтеревой для лечения де­тей.
   Встречи в Сухуми с известными физиологами — Неговским, Батуевым, Газенко, Сенкевичем, Адриановым, Анохиным, Бехтеревой, Ворониным, Бирюковым, Косицким, Лурия, Ройтбаком — навсегда остались в памяти.
   1967 год. Научный руководитель переезжает в г. Луганск. Ученик не мог не последовать за учителем. Ни квартиры, ни дет­ского сада для уже трехлетнего сына; создание с нуля нейрофизио­логического комплекса — для продолжения исследований по физиоло­гии центральной нервной системы… Работа пошла так успешно, что ректор мединститута в течение года решил все бытовые вопросы молодого ассистента.
   Поездка в Ростов, встреча с В.А. Никольским. Его слова «пора возвращаться в нейрохирургию» сделали свое дело: через неделю со всей семьей, бросив работу, квартиру в Луганске, я вновь в родном Ростове. Оказалось, опоздал: за неделю до моего приезда обещанное место ординатора нейрохирурга отдано другому врачу. И вновь ни работы, ни квартиры…
   Вскоре одно за другим последовали предложения — в Казань, Ленинград, Пущино на реке Оке. Все условия будущей работы оговорены и обещаны, но в Ростове состоялась неожиданная для меня встреча с А.Б. Коганом. Александр Борисович предложил работу с окладом 70 (!) руб. в месяц, а взамен нужно было научиться реги­стрировать активность отдельного нейрона. Было непонятно, зачем, но интересно: а можно ли это сделать? Оказалось, можно, даже не от одного нейрона, а сразу от 4-х, что первым, вопреки убеждениям окружающих специалистов — «технарей», математиков, сделал О.Г. Чораян.
   Далее пошли исследования сетчатки глаза, подкорковых струк­тур, асимметрии мозга, межполушарных механизмов обучения.
   Первые исследования роли асимметрии в сохранении бере­менности у женщин, в оценке уровня созревания мозга, в компен­сации дисфункций мозга психических и морфофизиологических; разработка методики по функциональной асимметрии для диагностики преддремотного состояния; разработка критериев смерти мозга для задач, связанных с пересадкой органов; значение функцио­нальной асимметрии для обучения школьников; работы по физиоло­гии мозжечка для космонавтики, работы по проблемам человека-оператора…
   Позднее — организация и проведение трех Международных кон­ференций по нейрокибернетике, XVII Всероссийского съезда физио­логов в Ростове…
   Замечательной вехой стал период строительства Института нейрокибернетики, «скелет» которого уже несколько лет стоял без стен и соответственно без потолков. В 1979 году пришлось «об­мануть» Ростовское строительное управление, а затем убедить ми­нистра Образцова, что без нейрокибернетики жизнь на земле мо­жет остановиться. Построили институт. «Мавр сделал свое дело, Мавр может и удалиться…». Перешел на кафедру физиологии че­ловека и животных Ростовского государственного университета. Однако настрой на медицину остался.
   С 1990 по 1997 гг. действовала разработанная нами програм­ма «Автоматизированные системы медико-биологического назначе­ния». Семь лет — срок небывалый для программ Министерства обра­зования. В разработке программы участвовало 350 профессоров! Практически все вузы России — от Владивостока до Прибалтики -были задействованы в создании методов и средств оценки прогноза и коррекции функционального состояния человека, в изучении ме­ханизмов структурно-функциональной организации деятельности мозга.
Благодаря действию этой программы, обратили внимание на то, что состояние здоровья студентов и преподавателей в вузах всей России чрезвычайно низкое. Так возникла идея создания Центров валеологии при вузах, Института валеологии при РГУ.
Движение за валеологию, культуру здоровья охватило многие регионы России. Однако движение за здоровье нации не понравилось Христианской церкви. Началась жестокая многолетняя борьба, борь­ба без победителей: культура, в том числе и культура здоровья человека, бессмертна…
   Выставки научных разработок Института валеологии и про­граммы «Валеология» Министерства образования России были представлены в Вашингтоне, Риме, Москве — в Доме Правительства России, Кремлевском дворце съездов, на ВВЦ и т.д.
   С 1991 года началось знакомство с вузами России. Результатом постоянных встреч с ректорами вузов, Администрациями практически всех областей Дальнего Востока, Омска, Томска, Кемерово, Барнаула, центральной России, республик Северного Кавказа стало создание десятков Центров валеологии при вузах и других учрежде­ниях образования. Появилась необходимость создания Концепции методологического функционирования Центров здоровья, разработ­ки нового направления исследований в физиологии человека, кото­рое сформировалось как «Исследование механизмов взаимодействия систем организма человека в онтогенезе».
   Задачами направления стали: теоретические проблемы здоровья, методы и средства оценки диагностики, прогноза, коррекции уровня здоровья систем организма и в целом организма индивида, создание системы мониторинга здоровья индивида с момента его рождения и в течение всей жизни.

^* Кураев Григорий Аствацатурович /к 70-летию со дня рождения/. Библиографический указатель. Ростов-на-Дону, ООО «ЦВВР», 2007. – 106 с.